ГЛАВА 16

ВЕЧЕР ПЯТНИЦЫ НАКАНУНЕ КОНЦА СВЕТА

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Анфорд должен пройти обследование.

(изображение: Анфорд на предвыборном митинге, машет и улыбается)

ГОЛОС: Президенту Рексу Анфорду назначено медицинское обследование, хотя Белый дом по-прежнему отказывается объяснить, чем болен президент, они отрицают, что глава государства вообще чем-то болен. Слухи приписывают политический курс Анфорда и его редкое появление на публике болезнью президента, связанной с опухолью в мозгу либо с дегенеративным мускульным расстройством. Все это ведет к обеспокоенности населения и возникновению сплетен. Белый дом объявил, что медицинское обследование представляет собой обычный контроль состояния здоровья президента, а врачи Военно-морского госпиталя в Бетезде, как обычно, не распространяются о результатах осмотра.

На ее настенном экране громоздился шестиметровый коллаж из файлов. Гостиная была завалена остатками обеда и ужина, пустыми упаковками и бумажками с записями. В маленьких квартирах мусор накапливается быстро. Каллиопа оценила размеры беспорядка и решила, что ей лучше делать в этот вечер.

«Мне нужно уйти отсюда хотя бы на время».

И дело было не в том, что она занималась очень важным делом, — сознание того, что начинаются выходные, поселилось в ее голове больше часа назад, как скучный и ленивый родственник, от одного присутствия которого все устают. К тому же в последнее время Каллиопа уделяла очень мало внимания личной жизни.

Она вспомнила угрюмую официантку в Вонди Бейби, и ей вдруг захотелось кофе с пирогом. Или просто кофе. Или посидеть в кафе у кромки голографического океана и пофлиртовать с Маленькой Мисс Тату. Она посмотрела на экран, и все печатные слова на нем вдруг показались ей непонятными, как сверхсекретный военный код. Каллиопа щелкнула пальцами, закрывая его. Она засмотрелась на величественный изгиб Сиднейского моста за окном — арку из огней, графическое изображение фуги Баха. Иногда созерцание этого зрелища могло заменить ей общение с реальным миром, но не сегодня. Она обязательно должна выйти из дома. Нельзя работать без перерыва.

Лифт спускался невероятно медленно. Спуск с 41-го этажа в гараж, казалось, длился несколько месяцев. Когда она добралась до низа и вышла из лифта, до нее донеслись взрывы смеха и невнятные голоса людей. Группа бездомных выбрала площадку перед воротами местом для своей вечеринки. Если Каллиопа попробует вывести машину, они ворвутся внутрь. К большому ее сожалению, ситуация не была необычной, поскольку дом находился в бедном районе. Друзья Скоурос не раз говорили ей, что, кроме красивого вида, ничего хорошего в ее квартире не было. Зарплата полицейского детектива не была большой, и если при этом детектив желает любоваться мостом и гаванью, то либо он довольствуется проживанием в сомнительном районе, либо квартиркой настолько маленькой, что с кошкой не разойдешься (однако Каллиопа не хотела заводить кошку в любом случае). Поскольку Скоурос каждый месяц отправляла денежный перевод своей овдовевшей матери, ее квартира была и в плохом районе, и очень маленькой.

Пришлось долго выводить машину с невероятно узкой парковки, а когда ей это удалось, она вспомнила, что кошелек и записная книжка остались дома. Оставить машину в гараже было невозможно — она заблокирует выезд для остальных, но и бросить на улице было нельзя без присмотра из-за тех людей, что устроили свой импровизированный Фестиваль Бездомных у дома. Каллиопа выругалась — ее старомодный папочка задрожал бы и побледнел, услышь он сейчас речи дочери. Она старательно загнала машину обратно на стоянку и поплелась к лифту, приподнятое настроение, что побудило ее выйти, было испорчено.

И бумажник, и записная книжка лежали на полочке у двери. Она уже собралась их взять, как увидела мигающий свет на настенном экране — срочный вызов. Первым позывом было, проигнорировать сигнал и уйти, но детектив вспомнила, что мама болела, и соседка обещала зайти к ней днем проведать.

Конечно, она бы давно позвонила, случись что-нибудь серьезное…

Каллиопа выругалась и вошла в комнату, чтобы открыть сообщение. Это была всего лишь ее приятельница Фенелла, которая хотела пригласить подругу на вечеринку на следующей неделе. Каллиопа остановила сообщение на середине, все и так было ясно. Она пожалела, что дала Фенелле свой особый код в минуту слабости год назад. Тогда приятельница хотела познакомить ее со своим другом из провинции. Фенелла была дочерью политика и любила быть в центре внимания, хотя на самом деле она управляла салоном дрянного искусства: любое приглашение для нее было «событием», хотя Каллиопа давно знала, что это «событие» будет простой вечеринкой с фотографами, где никто никого не знает. Каллиопа направилась к двери.

Доехав до двадцатого этажа, она вспомнила, что оставила ключи от машины на той полочке, где раньше лежали бумажник и записная книжка.

К тому времени как она поднялась в квартиру, у нее пропало всякое желание уходить. Наверное, это проделки невидимого (но явно вездесущего и всемогущественного) Бога Работы. Она сердито осмотрела свою комнату, главную виновницу неудавшегося пятничного вечера, вытряхнула из банки ягодную смесь, положила сверху ложку мороженого и с обреченным видом вывела на экран файлы по делу Мерапануи.

Если бы вся информация на Джона Вулгару была перепечатана, получилось бы не больше пятидесяти страниц — невероятно мало, учитывая, что большую часть жизни тот провел в казенных заведениях. Больше половины материалов она получила из записей доктора Даннея, но подавляющая их часть не представляла интереса для Каллиопы, почти одни данные и сухие комментарии к различным поведенческим тестам.

Из других источников удалось добыть лишь несколько страниц, включая листок с записью о смерти, обнаруженный где-то на задворках полицейской системы и приколотый к нескольким листам судебных файлов (Джон Вулгару был сбит машиной при переходе улицы в районе Редферн, вследствие чего дело было закрыто). Материалов было крайне маю, создавалось впечатление, что кто-то грубо, но тщательно воспользовался правительственной информационной системой, чтобы убрать все записи о существовании Джона, и преуспел в этом.

Ее внимание привлекло свидетельство о смерти, хотя дата несчастного случая не внушала оптимизма — если все было правильно, Джон Вулгару умер за полгода до убийства Мерапануи, что являлось твердым алиби, — но было там что-то, что беспокоило Каллиопу, как зуб с открытым нервом. Она много раз пересмотрела все документы, уже начались вечерние новости, а найти ничего не удавалось. Детектив отключила новости, решив посмотреть их позже. Когда она еще раз читала извещение о смерти, где упоминалось, что у Вулгару нет живых родственников, ей вдруг пришла в голову новая мысль. И она боялась ее вспугнуть.

Каллиопа терпеть не могла слово «интуиция», по ее мнению, люди так называли работу детектива, которого недолюбливали коллеги, особенно если это женщина-полицейский. Что же, черт возьми, значит эта интуиция? Догадка, скорее всего, и на удивление многое в работе полицейского было связано как раз с догадками. Сначала нужно собрать факты, но соединить их вместе могла только способность видеть еле заметный, но узнаваемый мотив. У всех хороших работников правоохранительных органов постепенно развивается эта способность.

Однако Каллиопа не могла не признать, что она зачастую опережала других, неожиданно цепляясь за что-то настолько неощутимое, что сама не могла объяснить коллеге Стэну. Это была одна из причин, почему в работе для нее, в отличие от Стэна, было необходимо потрогать вещи, понюхать их, если удавалось. Сейчас был как раз такой случай.

Она снова вывела на экран фотографии подозреваемого — всего три, каждая в отдельности совершенно бесполезная. На снимке, сделанном органами по делам малолетних, был снят мальчик, в нем явно наличествовала кровь аборигенов, что видно по темному цвету кожи и мелко вьющимся волосам, но скулы были неожиданно высокие, а глаза с явно азиатским разрезом смотрели настороженно. И это все, что можно было увидеть. Ей приходилось видеть немало детей, подвергавшихся насилию, они все были закрыты, непробиваемы, как стена. Ребенок, у которого много тайн.