Дред раздраженно тряхнул головой:

— Ну, что-то другое. Не искусственный интеллект тогда, а что-то наподобие искусственной жизни. Точно тебе говорю, на другом конце провода что-то живое. Что-то, что умеет думать.

Она начала спорить. Потом бросила.

— Как тебя выбросило из Сети?

— Меня убили, — Он остановился, уставившись на официанта, принесшего кофе. Чашка сильно звенела, когда тот ее ставил на стол, видимо он нервничал, потом заспешил уйти. Дред пожал плечами:

— Глупо получилось — несчастный случай. Я отвлекся.

— А те люди?

Странно, что она скучает по ним, по их характерам, удивительной отваге. Когда она находилась в теле Кван Ли, иногда ей не верилось, что в отличие от них она не застряла в Сети, а может отключаться вечером и спать в своей кровати, не боясь, что какая-нибудь ошибка в виртуальной вселенной, невезение или неосторожность могут убить ее.

Он скривил губы, взгляд стал жестким.

— Мне плевать на них. Ты будешь слушать? Кто, в конце концов, тебе платит?

На миг ей показалось, что он вскочит и схватит ее за горло.

— Извини, я устала.

— На том конце кто-то есть, точно тебе говорю. Если это не искусственный интеллект, сама выбери имя — это твоя работа, не моя. Но я точно знаю — оно живое, и я знаю, что оно не хочет меня впускать. Мы потеряли Кван Ли, значит, потеряли этот доступ в Сеть.

— А нельзя кое-что выяснить у… у твоего работодателя? Я хочу сказать, это ведь его Сеть.

— Господи! — Он прошипел это слово. Если 6 он закричал, она бы престо вздрогнула, но от его шипения она застыла как соляной столб. На мгновение предположение, что Дред может схватить ее за горло, показалось смешным по сравнению с тем, что еще он может сделать.

— Ты что, все забыла? Если Старик заподозрит, что я кручусь вокруг его системы, он… — Дред откинулся на спинку стула, лицо пустое, отсутствующее — Я начинаю думать, не зря ли я привез тебя сюда.

Часть ее знала, что ей нужно просить прошения. Другая ее часть, более здоровая, хотела, чтобы он отослал ее назад в Нью-Йорк. Что-то поселилось внутри нее, холодная пассивность.

— Я же говорила тебе, — сказала она таким же бесцветным голосом, как Дред недавно. — Я устала.

Маска тотчас смягчилась. Снова засверкали зубы.

— Точно. Я слишком назойлив — просто меня это взбудоражило. Мы можем продолжить разговор вечером или даже завтра утром. Поехали домой, тебе надо вздремнуть.

Он так резко схватил счет со стола, что она невольно отшатнулась. Дред мгновенно провел картой перед считывающим устройством и направился к двери. Она не сразу сообразила и пошла за ним.

— Комната, конечно, замечательная, — медленно сказала она, — Но я подумала… Я бы лучше остановилась в гостинице. Или еще где.

Его снова переполняла энергия.

— Нет-нет. Не пойдет. Ты можешь мне понадобиться в любое время. Иногда тебе придется спать с подключенным монитором. Тебе придется отработать высокие ставки консультанта, милочка.

Она осмотрела комнату, обставленную со спартанской простотой, которая соответствовала стилю большой комнаты. Неожиданным, даже трогательным жестом он откинул верх одеяла и простынку.

— Ладно. Ты командуешь.

— Не расстраивайся, — сказал он с усмешкой. — Ты все правильно делаешь, ты обязательно станешь богатой и даже больше того.

— Замечательно. — Она опустилась на кровать, не в силах больше держаться. Голова словно опилками набита. Все ее опасения, а может быть надежды, что он попытается за ней ухаживать, отступили, разница во времени сказалась — Прекрасно.

— Я не шучу, Дульси. — Он остановился в дверях и пристально посмотрел на нее, прикидывая что-то, о чем она не знала. — Как тебе понравится жить вечно? — спросил он. — Я серьезно хочу, чтобы ты об этом подумала. Как бы тебе понравилось быть богиней?

ГЛАВА 26

РАССВЕТ У ВОРОТ ТРОИ

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Озабоченность моралистов.

(изображение: молодой человек с двенадцатью пальцами)

ГОЛОС: Всемирная Ассоциация пластических хирургов собралась на свою ежегодную конференцию в Монте-Карло, на этот раз у них больше проблем, чем обычно. Новые методы косметической хирургии, в частности технологии, основанные на стволовых клетках, уже несколько лет пользуется огромной популярностью у продвинутой молодежи, современные открытия позволяют не только отрастить лишние конечности, но даже такие нечеловеческие органы, как хвост.

(изображение: рисунок мальчика со спинным плавником и рогами)

ГОЛОС: Некоторые хирурги и биоморалисты опасаются, что молодежные пристрастия — не главная проблема.

(изображение: выступление доктора Лорелей Шнайдер на конференции)

ШНАЙДЕР: «…Мы уже получаем тревожные сообщения из беднейших частей страны от поденщиков, на которых оказывают давление, принуждая их подвергнуться операции по увеличению конечностей, отрастить не только лишние пальцы, но дополнительные кисти рук и даже руки. Те, кто отказываются, не могут конкурировать на очень ограниченном рынке…»

Они прошли, но многое изменилось. Очень многое изменилось.

Рени оперлась рукой о каменную стену не столько, чтобы было удобнее стоять, а скорее, чтобы ощутить ее надежную твердость. Прямо над безлюдным садом, над мощеными дорожками и пустым бассейном, над головой Рени и ее растерянных товарищей неистово светили звезды, настолько непохожие на бледные огоньки в небе, которое они видели из Дома, насколько волк не похож на комнатную собачку. Но звезды волновали их меньше всего.

— Я… Я — мужчина, — объявила Рени. — Боже всемогущий, что произошло, Мартина?

Она провела рукой по своему новому симу и почувствовала крепкие мышцы под шерстяной одеждой, мускулистые бедра и что-то между мог. Руки сами по себе отдернулись от тела, будто не хотели исследовать чужую территорию.

— Это ты сделала?

— Все прошли? — спросила Флоримель. Она выглядела по-прежнему, в бинтах и кровавых пятнах, одежда порвана, хотя, насколько могла видеть Рени, лицо изменилось. — Все здесь?

— Боже, ну конечно. Извили. — Рени начала считать по головам, не узнавая своих спутников в этих незнакомцах. — !Ксаббу? Это… это ты?

Стройный молодой грек рассмеялся:

— Похоже, моя просьба услышана. Так… непривычно стоять, распрямив спину.

— Как же… — Рени заставила себя остановиться. — Нет, сначала сделаем так. Т-четыре-Б, это ведь ты? — обратилась она к юноше, одетому в доспехи, которые можно увидеть разве что в музеях или на древних кувшинах, только он один был готов к тому, чтобы сразиться в Троянской войне.

Когда подросток подтвердил, что это он, Рени посмотрела на небольшую фигурку у его ног. У Эмили осталось прежнее лицо, но волосы стали длиннее и слегка вились. Ее грубая крестьянская одежда превратилась в длинное белое платье; хотя одежда изменилась, сама девушка осталась прежней, судя по ее плачу.

— В чем дело? — спросила Рени.

— Она плачет все время, что мы здесь, — ответил за нее Т-четыре-Б. — Еще хуже, чем раньше, я хочу сказать, ревет.

— Больно! — скулила Эмили.

— Не так громко, пожалуйста. — Рени опустилась на колени перед ней и приблизила к девушке лицо, чтобы успокоить. Похоже, сад принадлежал только им, но если они в самом деле находятся в осажденной Трое, крики в чьем-то дворе не могут не привлечь внимания.

— В самом деле больно! — всхлипывала девушка. — Везде, куда вы меня ведете, мне больно.

— Где больно?

— Я не хочу оставаться здесь. Я не отсюда!

Рени пожала плечами и встала, предоставив Т-четыре-Б утешать ее. И наконец, последняя фигура сидела у сухого бассейна, на ней было светлое платье.

— Мартина?

Она не сразу ответила, словно была занята своими мыслями.

— Да, Рени, это я.

— Что происходит? Почему я мужчина?

Слепая женщина пожала плечами. Ее лицо было плохо различимо в свете звезд, но, похоже, она переутомилась.